Вернуть долги станет проще

Взыскание долга в судебном порядке далеко не всегда означает, что кредитор фактически может вернуть себе денежные средства, которые он одалживал.

На практике большинство должников по исполнительным производствам действуют недобросовестно. Они не только не исполняют судебный акт добровольно, но и, переоформляя все свои активы на своих близких или иных аффилированных лиц, намеренно создают ситуацию, при которой с них просто нечего взять. Чаще всего в собственности таких должников остается только квартира или частный дом, являющиеся их единственным местом жительства.

Должники делают это сознательно – ведь на единственное жилье нельзя обратить взыскание в силу закона, а другое их имущество обычно заблаговременно переведено на третьих лиц.

Зачастую возникают абсурдные ситуации, когда многомилионные должники безнаказанно разъезжают на дорогих иномарках, живут в элитных квартирах и частных домах, продолжая пользоваться всем своим имуществом, которое формально им уже не принадлежит.

Согласно ч. 1 ст. 79 Федерального закона от 2 октября 2007 г. № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» (далее – Закон об исполнительном производстве) взыскание не может быть обращено на принадлежащее должнику-гражданину на праве собственности имущество, перечень которого установлен ГПК РФ.

Статья 446 ГПК РФ содержит исчерпывающий перечень видов имущества граждан, на которое в системе действующего правового регулирования запрещается обращать взыскание по исполнительным документам в силу целевого назначения данного имущества, его свойств, признаков, характеризующих субъекта, в чьей собственности оно находится.

Довольно часто кредиторы в надежде хоть что-то получить с должника пытаются через суд обратить взыскание на единственное жилье должников, однако судебная практика до последнего времени однозначно складывалась не в их пользу.

Отказывая в удовлетворении таких исков, суды регулярно ссылаются на позиции Конституционного Суда РФ.

В частности, в Определении от 4 декабря 2003 г. № 456-О КС РФ пришел к выводу, что положения ч. 1 ст. 446 ГПК РФ, запрещающие обращать взыскание не на любое принадлежащее гражданину-должнику жилое помещение, а лишь на то, которое является для него единственным пригодным для постоянного проживания, направлены на защиту конституционного права на жилище не только самого должника, но и членов его семьи, в том числе находящихся на его иждивении несовершеннолетних, престарелых, инвалидов, а также на обеспечение охраны государством достоинства личности, как того требует ст. 21 Конституции РФ, условий нормального существования и гарантий социально-экономических прав в соответствии со ст. 25 Всеобщей декларации прав человека.

В Постановлении КС РФ от 12 июля 2007 г. № 10-П Суд указал, что ст. 446 ГПК РФ содержит исчерпывающий перечень видов имущества граждан, на которое в системе действующего правового регулирования запрещается обращать взыскание по исполнительным документам в силу целевого назначения данного имущества, его свойств, признаков, характеризующих субъекта, в чьей собственности оно находится.

Предоставляя таким образом гражданину-должнику имущественный иммунитет, с тем чтобы – исходя из общего предназначения данного правового института – гарантировать должнику и лицам, находящимся на его иждивении, условия, необходимые для их нормального существования и деятельности, данная статья выступает процессуальной гарантией реализации социально-экономических прав этих лиц.

В Постановлении от 14 мая 2012 г. № 11-П КС РФ признал не противоречащим Конституции РФ установленный абз. 2 ч. 1 ст. 446 ГПК РФ имущественный иммунитет в отношении принадлежащего гражданину-должнику на праве собственности жилого помещения или его частей, которое является для него и членов его семьи, совместно проживающих в данном жилом помещении, единственным пригодным для постоянного проживания, поскольку данное законоположение направлено на защиту конституционного права на жилище не только самого гражданина-должника, но и членов его семьи, а также на обеспечение указанным лицам нормальных условий существования и гарантий их социально-экономических прав и в конечном счете – на реализацию обязанности государства охранять достоинство личности.

В этом же судебном акте КС РФ указал, что установленный положением абз. 2 ч. 1 ст. 446 ГПК РФ имущественный иммунитет в отношении принадлежащего гражданину-должнику на праве собственности жилого помещения (его частей) – в целях реализации конституционного принципа соразмерности при обеспечении защиты прав и законных интересов кредитора и должника как участников исполнительного производства – должен распространяться на жилое помещение, которое по своим объективным характеристикам является разумно достаточным для удовлетворения конституционно значимой потребности в жилище как необходимом средстве жизнеобеспечения.

Распространение безусловного имущественного иммунитета на жилые помещения, размеры которых могут значительно превышать средние показатели, а стоимость может быть достаточной для удовлетворения имущественных притязаний взыскателя без ущерба для существа конституционного права на жилище гражданина-должника и членов его семьи, означало бы не столько стремление защитить конституционное право гражданина-должника и членов его семьи на жилище, сколько соблюдение исключительно имущественных интересов должника в ущерб интересам взыскателя, а следовательно, нарушение баланса интересов должника и кредитора (взыскателя) как участников исполнительного производства.

При рассмотрении дел об обращении взыскания на единственное жилье должника суды обычно исследуют следующие вопросы:

нет ли у должника иного имущества и доходов, на которые может быть обращено взыскание;
отвечает ли спорный дом признакам единственного пригодного помещения для постоянного проживания должника и членов его семьи;
перечень членов семьи должника, проживающих в спорном помещении, а также является ли спорное помещение для них единственным местом жительства;
не превышает ли помещение должника уровень, достаточный для обеспечения разумной потребности должника и членов его семьи в жилище, с гарантией сохранения жилищных условий, необходимых для нормального существования;
является ли соразмерным обращение взыскания на спорный дом с учетом имеющейся задолженности.
Конечно, данный список не является исчерпывающим, но из него явно следует, что правовая оценка добросовестности действий должника в период между возникновением и взысканием задолженности для судов чаще всего правового значения не имеет, что препятствует кредитору в обоснование его требования ссылаться на ст. 10 ГК РФ. Хотя на практике чаще всего именно недобросовестные действия должника приводят кредитора к патовой ситуации.

22 ноября 2018 г. Верховным Судом РФ вынесено Определение № 305-ЭС18-15724, которое однозначно привнесет в судебную практику концептуально новый взгляд ВС РФ на проблему, позволит учитывать степень добросовестности действий должника-банкрота при решении вопроса об изъятии у него для реализации жилого помещения, являющегося его единственным местом жительства.

Обстоятельства комментируемого дела нетривиальны: должник А.В. Фрущак взял в долг у А.В. Кузнецова 250 тыс. долларов США для приобретения квартиры. Какого-либо обеспечения возврата долга стороны не предусмотрели.

Не желая добровольно возвращать долг своему кредитору, должник искусственно создал ситуацию, при которой приобретенная должником многоуровневая квартира премиум-класса в Подмосковье площадью почти 200 кв. м стала его единственным жильем.

На протяжении многих лет он пытался вывести из состава своего имущества и ее, в частности, путем передачи своей супруге в рамках специально инициированного спора о разделе совместного имущества супругов. Последняя, в свою очередь, подарила квартиру дочери должника, однако и соглашение о разделе имущества, и договор дарения кредитору удалось оспорить в суде.

Судебные приставы пришли к выводу о возможности продажи квартиры с торгов, поскольку ее стоимость позволяла и покрыть долг, и приобрести должнику иное жилое помещение.

Должник, обратившись с административным иском, успешно оспорил действия приставов в первых двух инстанциях, однако кассационная инстанция, указав на недобросовестность должника, выразила иную позицию.

Постановлением президиума Московского областного суда от 12 октября 2016 г. по делу № 44г-201/16 было установлено, что ситуация, при которой спорное жилое помещение, ранее не являвшееся единственным пригодным для проживания должника, формально стало таковым, образовалась исключительно в результате совершения А.В. Фрущаком действий, направленных на ее искусственное создание, что свидетельствует о недобросовестном поведении должника, который злоупотребляет правом, пытаясь уйти от уплаты долга А.В. Кузнецову.

Понимая, что вот-вот лишится квартиры, должник сам обратился в арбитражный суд с заявлением о признании его банкротом, надеясь на то, что арбитражный суд, не вдаваясь в подробности, формально истолкует положения закона и, сославшись на ранее описанные позиции КС РФ, исключит единственное жилье должника из конкурсной массы, несмотря на площадь и рыночную стоимость квартиры.

Арбитражный суд г. Москвы и Девятый арбитражный апелляционный суд полностью оправдали ожидания должника, ссылаясь на положения ст. 446 ГПК РФ, ст. 213.1, п. 1 и 2 ст. 213.25 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве), пришли к единому выводу о недопустимости обращения взыскания на указанное жилое помещение, являющееся единственным пригодным для постоянного проживания должника.

Как и рассчитывал должник, судьи первых трех инстанций не посчитали нужным дать правовую оценку действиям должника, направленным на уклонение от возврата долга. Доводы кредитора о стоимости квартиры и о недобросовестности действий должника были оставлены судами без внимания.

Верховный Суд РФ, принимая жалобу к рассмотрению, не согласился с позицией нижестоящих судов, он обратил внимание, что ранее суд общей юрисдикции уже отказал в признании спорной квартиры в качестве единственного жилья должника, признав законными действия судебного пристава-исполнителя по обращению взыскания на указанное жилое помещение и передачу имущества на принудительную реализацию. Поскольку положения ч. 1 ст. 79 Закона об исполнительном производстве и п. 3 ст. 213.25 Закона о банкротстве отсылают к одному и тому же процессуальному механизму реализации имущества должника, по мнению заявителя, применение ст. 446 ГПК РФ должно быть одинаковым как в исполнительном производстве, так и в процедуре банкротства.

Дело направлено на новое рассмотрение с указанием нижестоящим судам на то, что ими не была дана надлежащая оценка доводам и доказательствам заявителя о наличии в действиях должника признаков злоупотребления правом в процедуре банкротства, а также о невозможности применения к спорной квартире безусловного имущественного иммунитета.

Хотя ВС РФ и не рассмотрел дело по существу, его указания нижестоящим судам довольно прозрачны – при рассмотрении необходимо исследовать вопрос, добросовестно ли действовал должник, совершая действия, которые привели к тому, что спорная квартира стала его единственным местом жительства.

В данном конкретном случае есть все основания полагать, что при повторном рассмотрении спора суд критически отнесется к действиям должника и оставит спорную квартиру в конкурсной массе.

Определение ВС РФ позволит кредиторам по другим делам существенно упрочить свою позицию, если она касается случая, когда должник сознательно создал ситуацию, при которой у него не осталось имущества, кроме его единственного жилья.

Таким образом, благодаря описанной концептуальной позиции ВС РФ в аналогичных ситуациях вернуть долги станет проще.